Метаполитика

Май 2006 года. Очередное послание Президента РФ. Оно было несколько интереснее и живее, чем прежние, украсилось шутками про Товарища Волка, про любовь, обогатилось заботой о вооруженных силах страны и о демографии. Но основные вехи на пути многострадальной России остались: вхождение в мировое экономическое сообщество, конкурентоспособность, игра по правилам стран Запада. А так как при таких задачах и условиях мы выиграть не можем, то наша основная цель – благосостояние граждан и возрождение России – достигнута не будет. Надо создавать свои правила.

Лет семь назад уехала в Америку одна моя знакомая. Имела она обыкновение задумываться над разными вопросами: зачем жить?, как жить?, что хорошо?, что плохо?, где хорошо?, где плохо?, как строить жизнь, ведь она одна, а желаний много. Мы не раз вели разговоры о том, что случилось с Россией, можем ли стать богатой и «цивилизованной», по западным меркам, страной; почему ей более симпатичны умненькие демократы, чем простоватые коммунисты. И вот она приняла решение, и теперь живет в США. Года через два мне передали от нее привет и сообщение, что она прочитала в Интернете книгу о том, «Почему Россия не Америка» А.П. Паршева, а в ней как раз ответы на вопросы, о которых мы часто спорили.

Теперь эта книга у меня в руках, вышло уже, наверное, второе издание. Но тираж мал, да и не такую литературу теперь читают люди. Однако не помешало бы нам всем знать, почему же Россия – не Америка? И есть ли шанс когда-нибудь ею стать?

Приходится считаться с тем, что у большой группы населения счастье ассоциируется с количеством сортов колбасы в витринах магазинов. Помню, когда-то витрины у нас были пустоваты, а холодильники и кладовки в домах полны. Теперь наоборот, в холодильниках зачастую пусто, зато витрины богаты и разнообразны. Такую картину я наблюдала в августе 1991 года, будучи в турпоездке по Венгрии. Богатые витрины магазинов, витрины на улицах, изобилие овощей и фруктов. Вещей тоже. Такого в России тогда еще не было. Рубль был неконвертируемым, а форинты свободно менялись на доллары. Только в карманах у венгров этих форинтов было маловато. А венгерский гид рассказывал печальный анекдот, в нем бог предрекал возрождение России в далеком будущем, а для Венгрии конца бедности не видел.

Однако пора обратиться к этой интереснейшей книжке, написанной живо и с юмором, хотя в ней даны ответы на серьезные вопросы.

Под заголовком стоят такие слова: «Книга для тех, кто остается здесь». И еще: «Рекомендуется издателем в качестве начального курса экономики для министров финансов, министров экономики, директоров институтов проблем экономики переходного периода».

Начинаю нахально цитировать.

«Почему мы не вошли и, уже очевидно, не войдем в «мировое сообщество»?»

«Почему одни народы бедны, а другие – нет? Чем русские отличаются от всех прочих народов?»

«Почему эксперимент по построению рыночного общества, предпринятый реформаторами при поддержке подавляющего большинства народов и бывшего СССР, и бывшего соцлагеря, закончился сокрушительным крахом везде, во всех новых государствах?»

Здесь мне, однако, хочется возразить автору: большинство, хотя, может быть, не подавляющее, народов СССР (за пределами Москвы) не поддерживало этот эксперимент, а либо возражало, но без трибуны, без микрофонов, без оружия, либо, ничего не поняв, пассивно наблюдало и выжидало, уверенное, что хуже-то не будет.

Как-то в конце 80-х годов Андрея Петровича Паршева заинтересовала фраза, сказанная Маргарет Тэтчер: «На территории СССР экономически оправдано проживание 15 миллионов человек», которую она никак не пояснила. Данная книга – результат выяснения сути этого утверждения.

Автор задает вопрос: «…а может ли быть наша экономика конкурентоспособной в принципе?» И отвечает на него. Лучше всего, дорогие читатели, найти эту книгу самим на прилавках или в Интернете. Но тем, кто не прочитает, я постараюсь схематично рассказать.

Первая часть книги называется «Горькая теорема». Цитирую: «Неглупые люди с жаром оспаривают утверждения о неконкурентоспособности российской продукции, причем в качестве довода утверждают, что российские изделия бывают лучше западных (или дальневосточных). Другие же, напротив, говорят, что российская продукция неконкурентоспособна из–за низкого качества». Автор утверждает: «Качество и конкурентоспособность – совершенно разные вещи. Ведь и производитель «Роллс-Ройсов» как-то обанкротился, а эту машину некачественной еще никто не называл».

«…возьмем в качестве примера американские оружейные фирмы. Вроде бы, продукция у них – традиционней для США нет. Но, как ни странно, в мире популярны бразильские, аргентинские, испанские револьверы и охотничьи ружья, их производство обходится существенно дешевле, и они оказались конкурентоспособнее, хотя в среднем и хуже качеством. А ведь по объективным показателям оружие из Коннектикута (США) – лучше. Но многие оружейные фирмы из США на грани банкротства, а те, которые своевременно перевели свое производство в Латинскую Америку, процветают».

«Может быть, в конкуренции побеждает тот, кто первый внедряет новые изобретения, новые технические решения? Отчасти это так, но есть и противоречащие этому подходу факты». «…дело не в масштабах», «даже не в новых технологиях. Конкуренция работает и в традиционных отраслях, где не так уж много нововведений. Не так много в сельском хозяйстве, но одни фермеры разоряются, а другие процветают». «Так, может быть, конкуренция ведется путем «ценовой войны»? …ничего подобного. Такой путь ведет не к победе в конкуренции, а к разорению. Так бы все начали цены снижать, до нуля, кому же хочется остаться неконкурентоспособным? Но прибыль-то откуда возьмется в этом случае?»

«Критерий один – превышение доходов над расходами».

«Вся современная конкуренция построена на сравнении между издержками и выручкой. Именно это называется «эффективностью». «Чем более «эффективно» (по критерию выручка/издержки) предприятие, тем оно конкурентоспособнее. Только это имеет значение, больше ничего. Ни качество продукции, ни полезность не имеют прямого отношения к конкурентоспособности!» «…они (товары – Л.С.) конкурируют в своих группах, которые объединяют товары, сходные по потребительским качествам. «Жигули» и «Феррари» – не конкуренты. Это разные товары!» «Ведь конкурируют между собой и товары для бедняков».

«Если производитель выпускает новую модель, с улучшенными качествами – она вступает в конкуренцию уже в другом классе товаров. А критерий тот же – главное, чтобы товар можно было продать за цену, превышающую издержки, и все».

О России после 1991 года:

«На внешний рынок ничего произведенного «по западным технологиям» не поставляется. Мы не стали фабрикой для всего мира! Российские филиалы западных фирм отнюдь не оказались конкурентоспособней иностранных производств». «А раз все производимое реализуется у нас, то дополнительного притока валюты мы и не получили. Более того – прибыль вывозится из нашей страны. Так как формируется она в рублях, то ее конвертируют в валюту и вывозят. Вместо притока валюты в нашу страну идет ее отток».

«Практически общепринято и среди экономистов, и в обществе в целом, что если производители постоянно находятся под угрозой гибели из–за более высоких издержек или слишком низкой выручки – то общество в целом выигрывает. Поскольку лишь те наказания устрашают, которые время от времени применяются, то конкуренция лишь тогда действенна, когда она разоряет и губит отстающих». «…в устойчивой рыночной экономике, сколько погибло – столько и родилось».

Последний абзац наводит на меня почти ужас. Живет на земле человечество. Люди. Каждый должен пить, есть, приспосабливаться к климатическим условиям – жилье, одежда. Что еще надо? Конкуренция вплоть до разорения, обнищания, гибели, до самоубийств? Почему люди соглашаются жить по этим правилам, играть в эту жестокую игру? Недаром самоубийства распространены в более благополучном западном обществе, нежели в традиционных восточных. Дикость это, по–моему, а не цивилизованность.

Однако вернусь к книге, рассчитанной на людей «нормальных», «расчетливых», «трезвых», «современных». За кавычки не извиняюсь.

«Более прибыльное предприятие имеет большую инвестиционную привлекательность, и из менее прибыльного владельцы капиталов пытаются их увести, чтобы купить долю в более прибыльном». «… свободное перемещение капиталов способствует усилению «естественного отбора среди конкурирующих предприятий, конкурирующих отраслей промышленности». «… национальных границ для капиталов почти нет, а современные средства коммуникации в считанные минуты переправляют миллиардные капиталы к месту их применения». «В мировой экономике устойчивое состояние еще не достигнуто, поэтому в некоторых странах вымирают иногда целые отрасли, на время или навсегда». «А может ли эта система обескровить не одну отрасль, а экономику целой страны? Может. Именно эта система перемещения капиталов в более прибыльные отрасли буквально обескровила нашу экономику».

«Да, конкуренция – одно из самых популярных слов в экономическом лексиконе». «Тот, кто меньше тратит – выходит победителем в конкуренции. Такая фирма инвестиционно привлекательнее». Парадоксально, но наши «демократы» делают вывод иной: «Достаточно принять правильные законы, отменить смертную казнь, окончательно освободить от всякой ответственности печать, отменить прописку, развить гражданские свободы (например, свободу совести) – и инвестиционная привлекательность нашей страны вырастет». Но «в странах Запада взгляды несколько другие». «…дело не в гражданских свободах. Плохи они или хороши, но на инвестиционный климат их наличие прямо не влияет. А почему бы нам не сравнить национальные экономики России и других стран по тому же критерию издержек, как сравниваются отдельные фирмы?»

Автор считает, что «экономика вообще состоит из математики пополам с психологией», и, проделав большую работу по такому сравнению, сообщает окончательный вывод: «привлечь иностранные инвестиции в российское промышленное производство нельзя никак, никакими силами. Трудно поверить столь категоричному утверждению, а, тем не менее, оно верно, по крайней мере, соответствует практике».

Просматриваю книгу и дохожу до главы «А где же мы живем?» Цитирую.

«Кто не знает, что мы живем в самой холодной стране в мире? Это знают все. Но все ли представляют, насколько она холодна?

Многие ли даже образованные люди поверят, что в столице Англии Лондоне растут пальмы и бамбук? …Мои приятели… ездили в Норвегию в мае…, а собирали клубнику.

…Среднегодовая температура России – минус 5,5 °C. В Финляндии – плюс 1,5 °C. …среднегодовая температура – еще не все. Есть еще такое понятие, как суровость климата – то есть разность летней и зимней температур, да и разность ночной и дневной. Тут мы вне конкуренции. Ведь замерзает-то человек зимой, пусть даже летом у нас и жарко.

Мы построили свое государство там, где больше никто не живет… По большому счету только это отличает нас от «нормальных людей», в остальном мы такие же дети Адама.

Климатические пояса в Европе расположены парадоксально. Климат становится более холодным не с юга на север, а с запада на восток, и иногда даже наоборот – с севера на юг, а точнее, с побережий вглубь континента… Западная Европа, по нашим понятиям, субтропики. Причина известна еще со школьной скамьи – Гольфстрим».

«Западная Европа представляет собой уникальный регион. Нигде на Земле нет места, расположенного так близко к полюсу, и столь теплого. Ведь США, сравнимые по климату с Западной Европой, географически находятся южнее Кубани. Нью-Йорк – примерно на широте Сочи…

Да, по территории мы до сих пор самая большая страна в мире. Но есть такое понятие, как «эффективная площадь», то есть территория, пригодная для жизни. Так вот по эффективной площади мы на пятом месте в мире, а не на первом. Но и наша эффективная площадь – самая холодная в мире… Представьте себе природную среду, где человек без специальных защитных приспособлений неизбежно погибает через несколько десятков минут. Это не жерло вулкана, это наша страна зимой. Просто эти защитные приспособления называются «теплой одеждой» и «отапливаемыми помещениями». …Мы просто не замечаем той ситуации, в которой живем. Оленьих пастбищ в нашей стране (19 % площади) существенно больше, чем пригодных для сельского хозяйства земель (13 %), а нашей пашни (около 100 млн га) едва ли хватит для самообеспечения России хлебом».

«Так вот, как влияет наш климат в денежном выражении? Точно никто не знает, поскольку, похоже, это никого не интересует. Но влияет очень сильно.

Есть эмпирические данные для оценки стоимости обустройства рабочего места в зависимости от зимних температур; так вот, для отрицательных температур с каждым градусом эта стоимость растет на десятки процентов».

«…если летом жарко, то не хватает влаги, если дождей много, то нет тепла. И в том, и в том случаях урожаи невысоки. В царской России – около 7 ц/га, в советские времена – до 20 ц/га, в 1992 - 1997 гг. – около 14 ц/га». «…в Англии, Голландии, Швеции – 70 - 80 ц/га!»

«Климат России суровей, чем в любой индустриальной стране мира, и это влияет на эффективность любого производства, если определять эффективность по критерию издержки/выгоды. Это, как мы увидим, касается не только сельского хозяйства. И никаким повышением общественной производительности труда устранить это влияние нельзя, коммунизм там у нас, капитализм или рабовладение.

И у суровости российского климата есть, увы, денежное выражение. Знаете ли вы, что все на свете чего-то стоит? Пора привыкать, что это так».

«Сравните с картой зимних изотерм. Легко видеть, что все столицы стран НАТО лежат в «плюсовом» климатическом поясе, а столицы соцстран и «нейтралов», кроме Албании, – в «минусовом». Забавно, что из «новых» стран столица весьма «прозападной» Словении – тоже в «плюсе». Откуда такие странные совпадения? Причины не мистические, а совершенно материальные. Кстати, столица единой Германии, переехав в Берлин, окажется в «минусе».

И далее:

«Первое, с чем сталкивается в России потенциальный инвестор, это поразительная дороговизна капитального строительства по сравнению с любой страной мира». (Глубина промерзания грунтов, снеговая нагрузка, остекление, толщина стен, мощность фундаментов, отопление и т.д).

О ресурсах:

«У нас не так много природных ресурсов, как утверждают экспортеры и их продажные и невежественные проститутки… Если мы попытаемся жить за счет их продажи (ресурсов, разумеется), то даже при разумной эксплуатации их хватит лишь на сверхнищенское существование 150–миллионного народа, и всего-то на несколько лет».

«…представим гипотетическую ситуацию, ну, например, что нас оккупировали западные страны и установили абсолютно западный капитализм. Думаете, начнется разграбление ресурсов, то есть добыча сырья резко увеличится? Нет, как раз наоборот, как это ни удивительно. Причина – дорого».

«Инвестиции могут быть только вначале, но только из политических соображений. Как только нужда в борьбе с Русским государством отпадет, никто не будет давать денег на починку выходящих из строя трубопроводов. Слишком, по мировым понятиям, дорого.

В общем, у нас нет ничего такого, что Западу необходимо позарез. Все или кончается, или отвалилось вместе с Назарбаевым, или дорого добывать. Те, кто считает, что предел падения нашей страны – это превращение страны в «сырьевой придаток» Запада, – неисправимые оптимисты. Хватит, наконец, иллюзий, товарищи патриоты. Мы можем стать «сырьевым придатком» всего на пять–десять лет. А ведь и пенсионеры планируют прожить дольше!».

«В настоящее время нельзя говорить, что технологически мы можем вырваться вперед по сравнению с кем-то – за десять лет «открытости» все сколько-нибудь ценное стало всем известно. Технологии – это первое, что у нас купили в начале «открытости». Наши НИИ и КБ продались за гроши, уже и американские фрегаты несут на борту уникальные РЛС советской разработки».

Про энергию:

«Для средней полосы России доля отопления в объеме общих энергозатрат промышленности составляет три четверти. А ведь у нас еще и затраты на освещение повыше!

То есть когда мы говорим о «неисчерпаемых запасах топливных ресурсов в России», то надо понимать, что нефть, уголь и газ как раз исчерпаемы, да к тому же их надо добыть, привезти к месту потребления и сжечь. А в большинстве стран мира достаточно открыть окно, чтобы получить доступ к действительно неисчерпаемым тепловым ресурсам. Ведь они кончатся, только когда погаснет Солнце или сдвинется земная ось!»

«Всего несколько лет назад сама мысль о том, что производство может быть невыгодным или даже остановлено из–за платы за электроэнергию или тепло, просто не укладывалась в голове. Сейчас рынок вот уж действительно все расставил по местам».

«Даже производители сырья говорят, что без расходов на отопление их продукция могла бы быть конкурентоспособна, но стоит учесть в себестоимости счета за отопление – и о прибыли можно забыть.

Так что, никто об этом не знал, когда призывал открыться мировой экономике?»

«Патриоты пугают народ, что мы будем сырьевым придатком, а демократы намекают, что и сырьевым придатком, и, возможно, еще и сборочным цехом.

Но дело в том, что это невозможно!.. После исчерпания уже разработанных и обустроенных месторождений они будут заброшены. Никто не будет осуществлять «северный завоз» на ту территорию, которая когда-то была Советским Союзом – у нас нет ничего, что могло бы этот завоз окупить».

«Удивительная ситуация – то, что я изложил – легко понять. Опровергающих доводов я не слышал, да, и видимо, и нет. Практика мои рассуждения подтверждает. Тем не менее, самоубийственное стремление в мировой рынок не ослабевает».

«Так что если мы хотим выжить – то придется восстановить экономическую границу страны, а нет – «входим в мировой рынок» еще дальше и «углубляем реформы» еще глубже. Развязка не за горами».

Во второй части книги – об утечке из России капитала, о «самой бережно хранимой тайне последних лет – тайне об истоках кризиса» – «тайне о коренной несовместимости нашей экономики с мировой», о том, что в зарплате западного рабочего скрыт нетрудовой доход: «А кто сказал, что Запад хорошо живет за счет собственного производства? Вот США потребляют 40 % мировых ресурсов и производят 50 % мирового мусора. Они что там, делают половину мировой работы?»

«Не за счет производства живет сейчас Запад. Самая скрываемая тайна западного общества – это источники его благосостояния… Наиболее выгодна не работа на фабрике, а управление этой фабрикой, а лучше всего – получение прибылей от этой фабрики».

Далее автор обращается к истории, хотя и предваряет фразой: «Увы, история учит нас, что она никого ничему не учит».

«Правительство Николая II было еще поразумней нашего нынешнего – по крайней мере ввоз иностранных товаров в Россию был ограничен. Ну, это понятно, почему – «золотой рубль» сразу бы кончился. То есть, таким способом производство в стране стимулировалось законодательно».

«Почему в советские времена с контрабандой боролись успешно? А рубль был неконвертируем. Как выручку от контрабанды вывозить? Только в товарной форме, сложности вдвое увеличивались. Почему в советские времена наркотики к нам почти не ввозили? Дело не только в мощи КГБ. Главное, что выручку в доллары конвертировать было нельзя. Зачем наркобаронам в Колумбии или Нигерии неконвертируемые рубли?»

«С периодом царствования именно Александра III (1881 - 1894 гг.) связано усиление России (после ослабления при его отце)…» И про начало ХХ века: «Сначала разорили собственного, выращенного Александром купца и промышленника, а потом скупили сырьевые производства» (об иностранных инвесторах и компаниях – Л.С.).

«Вот и проанализируйте: когда мы открывались мировой экономике, тут же кризис. Когда закрывались – подъем, и порой рекордный для всего мира. В 1881 - 1895 – подъем, в 1896 - 1914 – три кризиса. В 1928 - 1957 – подъем, потом, правда, «застой», но с постоянным ростом. Когда открылись совсем – вообще крах».

«В общем, если посмотреть на русскую историю не как на нечто бесформенное, то хорошо видны четкие периоды: когда русская валюта так или иначе конвертировалась (например, когда она ходила в виде серебряной или золотой монеты), а торговые отношения с Западной Европой были облегчены – дело кончалось кризисом, революционной ситуацией и долговой ямой. Если же валюта была неконвертируема, а таможенно-пограничная политика была жесткой – то без всяких иностранных инвестиций промышленность росла, и государство усиливалось. Правда, все зависело от личности монарха – он должен был знать буквально все, трезво относиться к Европе (лучше всего знать ее лично), любить Россию и держать «семью» в ежовых рукавицах. Таким монархом и был, кроме Петра I и Екатерины II, также и Александр III».

И делает вывод:

«Российский рынок должен быть изолирован от мирового в отношении перемещения капитала, хотя и открыт для перемещения товаров».

В третьей части книги («Полная профнепригодность») задан вопрос: «Понимали ли реформаторы, что они делают?» И пишет о катастрофе товарно-денежной системы, о соответствии денежной массы объемам товаров в СССР. «…в плане понимания законов рынка И.В. Сталин был рыночником, грамотным и последовательным». «О каком управлении экономикой можно говорить, если не известны имеющиеся в наличии силы и средства, как сейчас? В сталинские же времена экономическая наука применялась на практике, и успешно».

«Удар был нанесен точно. Наши враги давно заметили самое больное место психологии советского человека – чувствительность к виду пустых прилавков. Можно сколько угодно приводить статистические данные о потреблении продуктов, но «брюхо – злодей» – никто не помнит, как и что он ел в 1990 году, а вид очередей помнят все. Поэтому подрывная деятельность против СССР была сосредоточена на развале товарно-денежного обращения, а даже не производства… Достаточно лишь развалить систему товарно-денежного обращения, и у всех создается впечатление, что в стране ничего нет.

В действительности же в сфере производства к 1990 году были достигнуты невиданные ранее результаты – никогда ранее не выпускалось и не потреблялось столько продовольствия и прочего – вдвое–втрое больше, чем в конце 90-х. Но… прилавки были пусты… А ведь сейчас мы объективно едим в полтора раза меньше, чем в 1990 году, если считать в среднем».

«Но у этих «светочей экономической науки» (Пияшева и Бунич – Л.С.) есть некоторое оправдание – им и в голову не могло придти, что Гайдар начнет печатать деньги так, как у нас и в гражданскую не печатали».

«К сожалению, натура человеческая не очень хороша. Если человек получает прибыль, в то время как страна разрушается, то он объективно заинтересован в продолжении процесса разрушения, и будет этому способствовать, и найдет своему поведению массу оправданий. Скорее всего, убедит себя и ближайшее окружение, что не делает ничего дурного, а, напротив, «создает рабочие места» «среди всеобщего бардака».

В главе «Мешки»:

«Я думаю, что в будущем мы получим доказательства того, что известные нам как «реформаторы» люди – на самом деле подставные фигуры, не ведавшие, что творят. Как их нашли, как выяснили, что они подходят для этой цели, как их «запрограммировали» – в конце концов, будет известно».

«Но кто же ими руководил и какую цель преследовал?..

Если американцы – то чего хотели они? Почему они не захотели поспособствовать превращению России в миролюбивое рыночное государство, союзное США?»

«Американцы заранее знали, что после подключения к мировому рынку Россия не будет работоспособна! А раз так, то не стоило и стараться. Надо было сделать то, что можно и нужно (американцам). А реформаторов жалко, конечно,… но это жертва на алтарь правого дела глобальной экономики. Вместо государства–союзника американцы получили… полное отсутствие российского государства.

Вот главное – не личные качества реформаторов, не «допущенные ошибки». Общий неблагоприятный фон экономической ситуации в стране обусловлен включением в мировую экономическую систему, ориентированную на прибыль и не признающую государственных границ. Именно это и надо менять».

И каким же тогда станет государство Россия?

«…государство будет особого типа – на Земле таких не может быть много. Из функций, обычно присущих государству (оборона, суд, социальная защита), главной будет необычная функция: защита экономических субъектов (фирм, предприятий) от соревнования с внешним миром по критерию эффективности…

На самом деле такую функцию выполняют и другие государства, но они защищают не всю экономику, а лишь некоторые, слабые по критерию эффективности, но важные предприятия. У нас слабы все.

Возможно, это произойдет не раньше, чем экспортеры все-таки доведут страну до краха. Не знаю даже, появится ли оно (государство), но государств другого типа, «интегрированных в мировую экономику», на территории Восточной Европы, уж точно, никогда не будет».

Пессимизм у Андрея Петровича? Но причина в нас:

«Можно ли рассчитывать, что народ это поймет? Боюсь, пока вряд ли. Не нахлебался народ, не понимает, отчего у нас заводы стоят. Правильно говорит, что из–за Чубайса, но пока не понимает, что же такое Чубайс сделал, и что надо делать, чтобы заводы начали работать. Может, и не поймет».

Но если мы поймем, то «…рыночная экономика в России возможна. Парадокс? Ничуть. Но только при одном условии: если капитал России не будет иметь возможности утекать из страны. При соблюдении этого условия возможно даже взаимодействие с мировым рынком. Но на наших условиях!..

В политической жизни России друг другу противостоят, точнее, должны противостоять не капитализм и социализм, не план и рынок, а Запад и Восток, вернее, Россия и мировая экономика».

Из главы «Волшебная палочка Коха»:

«В свое время Альфред Кох был участником некоего экономического семинара, который был создан в Ленинграде американскими советниками. Входили в него и неизвестные тогда никому братья Чубайсы, и Мау, и Бойко, и некоторые «знаменосцы реформ». Именно там сформировались окончательно их взгляды, и именно там разрабатывалась, в частности, экономическая стратегия. Так вот, если эти самые «семинаристы» уже тогда знали, что по объективным причинам интеграция российской экономики в мировую невозможна, то чем же они занимались?»

Из этой же главы:

«…существует совершенно правильное определение: «Наука говорит о том, можно или нельзя человечеству достичь поставленных целей, но цели определяет не наука, а этика (мораль)».

Это определение безусловно принято в научном мире всеми… кроме многих экономистов. И что интересно – его не оспаривают, а замалчивают, делают вид, что это определение к экономике не относится.

Ведь в зависимости от поставленных целей экономические решения могут быть совершенно различны. Но почему же наше общество поставило перед собой явно какие-то не такие цели?»

Часть четвертая называется «В поисках парадигмы».

Несколько цитат из нее:

«Все наше общество подвели наши же успехи за предыдущие 70 лет. Все, что мы хотели, у нас получалось. В каждом прямом столкновении с остальным миром мы выигрывали. Например, самое честное соревнование – военное, там каждый строй показывает все, на что он способен.

…экономика СССР добилась таких темпов (промышленного развития – Л.С.), которое до сих пор в западных учебниках экономики приводятся как рекордные…

…Что уж говорить о космосе, о бомбе – никаких причин для «комплекса неполноценности» у нас не было. А культура?..

…Даже жизненный уровень был, как оказалось, неплох… Незадолго до перестройки в рейтинге городов мира по качеству жизни в первой десятке было три советских города, и ни одного американского, хотя среди критериев была и обеспеченность товарами… Запад победил нас, просто показывая глянцевые картинки».

«В 80-х годах от советской, коммунистической идеологии осталось не так уж много, и именно эти-то остатки нам и повредили. Мы считали, что нам все по плечу, и настолько были в этом уверены, что «просчитывать варианты» и не пытались… Мы действительно могли все, на что способно было в двадцатом веке остальное человечество.

Ошибка тут была в том, что мы могли все, кроме одного: мы не могли сделать издержки на промышленное и сельскохозяйственное производство меньше, чем в остальном мире. Вот это нам не подвластно».

«Мы не можем победить в экономическом соревновании с Западом. Это многих оскорбляет».

«…не участвуя в этом соревновании, мы можем выжить как народ и как государство. Разве этого мало? А всего-то надо изолироваться от мировой экономики. С нашим-то опытом – плевое дело…

…Мер этих три: госмонополия на внешнюю торговлю, прекращение вывоза капитала и отмена конвертации рубля, то есть нецелевого выделения валюты кому угодно».

«Начав откат в либерализации внешней торговли, придется идти до конца, и в этом заграница нам поможет. Меры по изоляции нашей экономики от мировой приобретут характер снежного кома: в ответ на действия наших властей, например, по повышению таможенных тарифов, Западом будут тут же предприняты экономические, политические и военные санкции. Это неизбежно».

В конце четвертой части автор нас «успокаивает»:

«Не стоит особенно расстраиваться из–за того, что вы прочитали ранее. Бог не попустит! Как ни странно, ситуация не так трагична, как должна бы быть, даже сейчас…».

Часть пятая называется «Жить по уму». Одна из глав – «Первая поправка». В ней автор настаивает на необходимости поправок к Конституции. Первая: «Общественный строй России – капитализм. Высшей целью капитализма является сохранение и приумножение капитала. Капиталом является все, что может быть использовано для производства. Вывоз капитала из России запрещен». Автор поясняет: «Капитализм и частная собственность – не синонимы, это разноуровневые вещи!.. На самом деле капитализм – это человеческая деятельность, постоянно направленная к увеличению капитала».

Вот маленькая главка с выразительным названием «Но можно и помучиться». Не пересказываю сути, процитирую лишь конец: «Нет, от течи капитала надо избавляться. И постоянно за отсутствием течи следить. Нудно? Трудно? А вы знаете, моряки относятся к подобным проблемам спокойно. Не допускают – и только поэтому плавают… извините, извините – ходят».

В этой же части очень увлекательно и с юмором описано нынешнее положение бывших стран СЭВ. Я бы цитировала и цитировала, но приторможу. Ограничусь несколькими фразами:

«Современный мировой рынок состоит из двух определенных категорий – одни страны дешево производят, другие с чувством и толком потребляют. Восточная Европа с большим удовольствием присоединилась бы ко второй категории (как и Россия, впрочем), но не может оказаться даже в первой».

«Наши братья-славяне и прочие угро-финны очень обиделись на темную варварскую азиатскую державу, что она их всячески угнетает. Подоплека была, конечно, не в угнетении, а в меньшем разнообразии в витринах. У западных соседей витрины были богаче!

Сейчас витрины на центральных улицах у «братьев-славян» – как надо, а вот производство где стоит, а где и лежит пластом. Через некоторое время настанет момент, когда жизнь напомнит: человек не только потребитель, но в первую голову работник, и чтобы потреблять, надо что-то производить и продавать, а их производство никому в мире не нужно кроме России и Монголии, и то на определенных условиях».

«Проблема, видимо, в том, что хотя экономики всех этих стран не в лучшем состоянии, о причинах кризиса в этих странах пока не подозревают. А пора бы! Уже нельзя валить все на «русский менталитет» – у этих «новых членов НАТО», менталитеты свои, ого-го, какие менталитеты! А развал экономики точно такой же. Когда же они начнут соображать?»

Очень интересна глава «История», это уже часть шестая:

«…не надо им завидовать.

В плодородных странах человеку достаточно затратить незначительную долю своих сил и времени, чтобы его участок земли прокормил и его, и его семью. Значит ли это, что остальное время он ничего не делает?

Нет. Все остальные силы уходят у него на то, чтобы отстоять эту самую благодатную землю от других желающих. Ожесточенность этой борьбы всех против всех нам просто незаметна, но в истории Европы изгнание или уничтожение побежденных – обычное дело.

…у нас на междоусобья остается гораздо меньше сил и времени.

…у меня сложилось стойкое убеждение – никогда на нашей земле не будет того культурного, цивилизованного озверения и ожесточения, которое обычно там, на Западе. Возможны и гражданские, и этнические конфликты, но не такие, как там. И мы не сможем понять рассудком мотивы поведения западно-европейцев. Когда Европейский Совет в одном и том же заявлении приветствует бомбежки Югославии и осуждает смертный приговор маньяку на Украине – нечего даже пытаться понять. Так они мыслят, так они воспринимают мир… Это не отсутствие морали, как у нас иногда считают – напротив, так проявляется их мораль…»

«В чем отличие богатой Западной Европы от бедных стран, расположенных порой в весьма благоприятных регионах?

В менталитете Запада гвоздем стоит принцип: «Боливар не выдержит двоих».

«Конечно, оснований для оптимизма в окружающей действительности маловато. Мешает уверенность населения, что дальше падать некуда. А вот тут я, наоборот, оптимист. Есть куда падать, есть!»

Последняя глава называется «Жареный петух – птица мудрости». Последняя цитата:

«Но любой запас, даже народной мудрости, кончается, нужен новый. Если не думать головой, то приносит его он, он, спаситель нашего государства.

Что же вызвало сейчас, на рубеже тысячелетий, новое явление Жареного Петуха? Как он узнал, что требуется его вмешательство?

Вызвали его слова «конкурентоспособность» и «твердая валюта».

Пока все. Советую книжку прочесть. Советую подумать про нашу ситуацию. Поверить автору. Но боюсь, когда мы решимся на серьезные шаги, Жареный Петух уже клюнет, плюнет и улетит. И нам не останется ничего другого, как поднапрячься, вскочить на точку опоры, которую искал Архимед, и повернуть земную ось так, чтобы северный полюс оказался где-нибудь в районе Гудзонова залива.